Гусеницы кривоусой моли. Часть 1

У входа в подъезд нашего дома растет большой перисто-ветвистый вяз. Видимо, из-за темной коры это дерево в Средней Азии называют карагачем, то есть черным деревом. Карагач - дитя знойного юга.

Он хорошо переносит жаркое засушливое лето. Когда в посадках начинают страдать от зноя тополя, акации, березки, липки и другие деревья, и на них прежде времени желтеют листья, карагач благоденствует, ему ничего не делается. Из-за своей устойчивости к засухе карагач стал одним из самых распространенных деревьев в городских и полезащитных посадках. Примерно с начала июня с карагача начинают свешиваться на тончайших паутинных нитях крохотные гусенички. Они достигают нескольких миллиметров длины. Висят на своих канатиках неподвижно. Иногда легкое движение воздуха слегка раскачивает нити, и тогда крошечные их хозяева, будто миниатюрные маятники, колеблются из стороны в сторону. Гусеницы висят долго, более недели, лишь иногда поднимаются вверх, очевидно, сматывая свою нить или, наоборот, опускаются ниже, выпустив ее.

Странное поведение гусениц всегда привлекало мое внимание. Я думал, что, может быть, гусеницы больны? Но, оказавшись в руках, они энергично пытались уползти из неожиданного плена. Может, таким необычным путем они избегали врагов, обитающих на дереве? Но в городе мало насекомых, мало и охотников на всю малую живность - муравьев. Нет, воздушная обитель гусениц имела какое-то другое значение. Только какое?

Через одну-две недели гусеницы исчезали, но появлялись снова на своих тончайших нитях через два месяца в конце июля, начале августа. И тогда история начиналась снова.

В некоторые годы гусениц, висящих на своих воздушных качелях, было так много, что пройти в дом или выйти из него было трудно, чтобы не нацеплять на себя паутинок. Они щекотали лицо, не особенно приятны были и сами гусеницы, когда начинали ползать на обнаженной коже. Тогда жители нашего подъезда поминали недобрыми словами крошечных обитателей карагача, заодно посылая нелестные эпитеты в адрес всех остальных насекомых. Наиболее любознательные из них не упускали случая, чтобы не допросить меня о причинах столь странного явления природы. Но я не находил вразумительного ответа. Насекомых так много, и всех знать просто невозможно.