Комплексность растительного покрова

Необходимость учитывать разного рода переменные состояния, входящие в эпиассоциацию, в известной мере осложняет установление критериев для выделения ассоциации (это касается и других таксонов топологического порядка, вплоть до формации) при изучении растительности той или иной местности.

В настоящее время вполне реально и необходимо диагностику всех фитоценомеров основывать на признаках (в широком смысле) коренных растительных сообществ. Что же касается производных состояний, входящих в эпиассоциацию, то они определяются по их динамическим связям с материнским ядром коренными растительными сообществами.

Топофитоценохора соответствует пространству геоботанического района. Ее деление на подчиненные ей мезо- и микрофитоценохоры — очень актуальная задача, которой занимаются многие геоботаники, в первую очередь изучающие закономерности сочетания растительных сообществ в пространстве в целях показа их на геоботанической крупномасштабной карте.

Вопрос о комплексности растительного покрова, т. е. о растительных ассоциациях, выраженных не только полно, но и фрагментарно, возник давно. В нашей стране впервые на него обратили внимание при исследовании субаридных пространств в низовьях Волги. Уже в начале века в фито-социологии начало укореняться представление о комплексе ассоциаций, которое вслед за В. Н. Сукачевым (см.: Сукачев, 1915 и более ранние работы) приобрело широкое признание. Наиболее благоприятные условия для изучения комплексов в нашей стране представили полупустыни.

Вскоре, однако, эта проблема коснулась и бореальной зоны. Ранние работы в этой области Дю-Рие, о которых упоминает X. X. Трасс (1976), оставались долгое время неизвестными нашим исследователям, зато исследования другого представителя этой школы X. Освальде (Osvald, 1923) привлекли внимание советских ботаников-болотоведов, из которых в первую очередь должна быть названа И. Д. Богдановская-Гиенэф (1928). Одновременно возник вопрос о комплексности напочвенного покрова в северных лесах, причем было указано на существование так называемых «комбинированных ассоциаций» в северных ельниках (Сочава, 1930). К числу таких примеров могут быть отнесены и лишайниковые еловые леса (Сочава, 1927), существование которых первоначально считалось парадоксальным (Сукачев, 1928).