Обоснование палеоклиматических реконструкций

При трактовке данных изотопно-кислородных анализов донных проб из Атлантики для обоснования соответствующих палеоклиматических реконструкций (Боуэн, 1981; Зимы..., 1982; Блюм, 1982; Величко, 1980; Бараши др., 1987; Зубаков, 1990; Изменение..., 1999 и др.) соотношение тяжелого и легкого изотопов кислорода всегда оценивается однозначно. Нам известна лишь одна работа (Данилов, 1998), в которой вполне обоснованно высказывается сомнение в оправданности подобного подхода. Представляется, что и в приложении к конкретному региону - Северной Атлантике - высказанные И.Д. Даниловым соображения также будут вполне уместны.

При максимуме поздневюрмской регрессии, который был достигнут примерно за 100-тысячелетний период - со 125 до 22 тыс.л.н. (Брэкер, Ку, 1974; Пуннинг, Раукас, 1985), водо- и теплообмен Северной Атлантики и Арктического бассейна становится за весь плейстоцен минимальным, чем и обусловливается максимальное выхолаживание Северного Ледовитого океана. В той же мере, в какой Северный Ледовитый океан (СЛО) недополучает тепло из Атлантики, ограничивается поступление в Атлантику арктических водных масс, что неизбежно должно вести к отеплению севера Атлантики, площадь акватории которой максимально сужается за счет осушения части окружающего шельфа (на отепление Атлантики в позднем вюрме обратил внимание Эндрюс, 1982). Указанные события неизбежно имели следующие основные последствия:

•    активизацию испарения с акватории Северной Атлантики, при которой соотношение изотопов тоже неизбежно должно меняться за счет большего испарения легкого изотопа, вследствие чего концентрация тяжелого изотопа в водах Атлантики возрастала;

•    изменение траекторий, а, вероятно, и скорости течений на стыке северной Атлантики и СЛО в силу существенно иной конфигурации северо-запада Европы: причленения к материку Британских и ряда мелких островов и осушения окружающего шельфа. В результате фораминиферы с холодными арктическими течениями возможно проникали дальше на юг Атлантики, чем в настоящее время. Усиление седиментации в позднем вюрме на северо-западе Атлантики (Бараш и др., 1987 и др.) могло быть обусловлено не только максимальной активностью эрозионных процессов из-за снижения базиса эрозии, но и оголением значительных площадей арктических шельфов, в значительно большей степени подвергавшихся речному и плоскостному размыванию и воздействию ветров. Показательно, что у атлантических берегов Западной Европы существенной активизации седиментации не отмечено (Бараш и др., 1987), что, на наш взгляд, и не удивительно, поскольку и современный речной сток здесь направлен в основном либо на север, где и осушалась основная часть европейского шельфа (на месте современного Северного моря) и где нередки находки сухопутной мамонтовой фауны (Гетчинсон 1899; Основы..., 1962), либо на юг - в Средиземное море.

В дополнение к сказанному относительно роли течений остается добавить, что наличие остатков представителей холодноводной фауны морских беспозвоночных в отложениях позднего плейстоцена Франции и Италии (Цейнер, 1963) вовсе не означает, что в этих районах и находились места их обитания. Отнюдь не исключено, что в свое время эти животные заносились течениями и погибали в несвойственных для них условиях более теплых акваторий, образуя своего рода кладбища. В то же время весьма показательно современное распространение ряда ракообразных исходно арктической фауны, центром происхождения и видового разнообразия которой является акватория морей Карского и Лаптевых, подвергавшихся, как и вся центральная Арктика, наибольшему выхолаживанию в позднем вюрме. Часть этих видов имеют подвидовые формы с весьма своеобразными реликтовыми ареалами в некоторых озерах Северной Америки, в Ладожском озере, в Балтийском море, в некоторых озерах северной Европы, в Белом море и Чешской губе, в юго-восточной части Баренцева моря и в Каспии (Гурьянова, 1939), хотя основной ареал исходных видов - от Новой Земли до Берингова пролива и эстуарии крупных рек Восточной Сибири, впадающих в СЛО. Для ряда других почти циркумполярных видов характерен хиатус от Гренландии до Новой Земли. С этими данными согласуются и материалы, характеризующие условия позднего вюрма для большей части Баренцева моря.

Помимо уже приводившихся выше сведений об отсутствии в это время более мощных, по сравнению с современными, ледников на Шпицбергене и непрерывного существования на нем в позднем плейстоцене современного растительного покрова (Троицкий и др., 1985; Пуннинг, Раукас, 1985) и практически современной фауны моллюсков у северо-западных побережий Скандинавии (Хольтедаль, 1958), получен и датированный по радиоактивному углероду материал с западного побережья северной части о-ва Южный Новой Земли. В линзе морских отложений на высоте около 90 м над уровнем моря вблизи северного побережья губы Пуховой обнаружена богатая и практически современная по составу фауна моллюсков, имеющая возраст 17 тыс.л. (Калякин, 1995). Раковины двух высокоарктических видов, в настоящее время не обитающих в районе Вайгача, добытые из линзы морских осадков с высоты около 50 м над уровнем моря имели возраст 27 тыс. лет (определение возраста радиоуглеродным методом проведено Л.Д. Сулержицким).

В позднем вюрме в силу осушения громадных площадей восточносибирского шельфа, акватория Арктического бассейна значительно сужалась, снижалась соленость поверхностных вод, а термоклин, соответственно, был более выражен (Полякова, 2000). У ряда видов высокоарктических ракообразных появились солоноводные формы, некоторые из которых в дальнейшем адаптировались к пресноводным водоемам, и оказались способными преодолеть, скорее всего подпрудный на определенном этапе его существования, бассейн, возникший на значительной части севера Западно-Сибирской низменности. При переполнении этого бассейна его водами были выработаны долины прорывов - Тургайский пролив на юге и серия, до сих пор не загруженных твердым стоком, губ на севере - (от Байдарацкой до Енисейской и Хатангской).