Правомочность ледниковой гипотезы

Широчайшее использование изотопно-кислородного метода при изучении донных осадков и стратиграфии гренландского и антарктического ледников привело к тому, что по изменению соотношений тяжелого и легкого изотопов кислорода за последние 0,7 млн лет выделяются 20 или 22 крупные изотопные стадии, а за последний млн лет - 24 или 25.

«На основании особенностей отложения лёссов Центральной Европы в интервале последних 1,8 млн лет выделяется 18 оледенений. В результате климатический цикл оледенение-межледниковье (криохроны-термохроны) охватывает примерно 100 тыс. лет, соотношение между длительностью оледенения и межледниковья примерно 1:10» (Данилов, 1998, с. 191), т.е. на формирование и распад каждого гигантского ледника в среднем уходило по 10 тыс. лет. Такое положение должно существенным образом менять старые стратиграфические схемы. Однако при их корректировке сторонники гляциалистической гипотезы либо игнорируют новые представления, либо стараются непременно включить их в старые схемы, либо неподходящие для них факты просто игнорируют (гипотеза Панарктического оледенения совершенно не принимает во внимание множества известных биогеографических материалов).

Новейшие дробные классификации криохронов-термохронов плейстоцена, основанные на интерпретации изотопных данных, полученных по раковинам фораминифер из донных осадков, совершенно не согласуются с давно известным фактическим материалом, имеющимся по различным этапам плейстоцена. Согласно им, плиоцен-плейстоценовая трансгрессия океана сопровождалась существенным отеплением Арктического бассейна, о чем свидетельствует значительно более тепловодная фауна и проникновение далеко на запад тихоокеанских видов (Гурьянова, 1939; Полякова, 1997), наличие более разнообразной и теплолюбивой флоры на арктических островах (Павлова, 1906) и почти не трансформированные еще с позднего плиоцена флора и фауна на материке (Пидопличко, 1951, 1954; Гричук, 1989 и др.), что и давало основание В.И. Громову (1948) признавать только одно позднеплейстоценовое вюрмское оледенение, а другим авторам считать, что наиболее достоверные следы четвертичных оледенений северных материков имеются для последних 0,7-0,8 млн лет (Марков и др., 1965; Флинт, 1967).

Приведенные выше факты и соображения дают основание сомневаться в однозначности интерпретации данных изотопно-кислородных анализов. Вот что пишет по этому вопросу И.Д. Данилов (1998, с. 189): «Допущено, что соотношение О18-О16 в раковинах планктонных и бентосных фораминифер отражает его содержание в морской воде времени обитания этих организмов. Лабораторными экспериментами установлено, что с понижением температуры воды в ней увеличивается содержание тяжелого изотопа кислорода О18, и уменьшается легкого - О16. Было сделано еще одно допущение, что в эпохи оледенений материков Северного полушария легкий изотоп О16 в больших количествах (быстрее) испарялся с поверхности океана и шел на постройку ледниковых покровов. Естественно, что в морской воде при этом должна была соответственно увеличиваться концентрация тяжелого изотопа - О18. Однако какой фактор был главным в определении изотопного состава морских вод: их температура или изъятие посредством испарения больших водных масс с легким изотопом - О16 остается неясным». (Далее мы еще вернемся к этому вопросу.) Он же указывает и на возможное воздействие многих других факторов (в частности, океанских течений) на содержание тяжелого изотопа кислорода.

Поскольку трассы и скорость течений на различных этапах трансгрессивно-регрессивных циклов океана не были постоянными, вряд ли можно всегда и однозначно судить о похолоданиях или потеплениях климата по содержанию в донных отложениях представителей холодноводной или тепловодной фауны. Не исключены и сценарии ингрессий холодных вод Арктического бассейна в Балтийско-Беломорский водоем (Пидопличко, 1956; Афанасьев, 1979), на Печорскую и Западно-Сибирскую низменность и прорыв вод из возникающих водоемов соответственно либо в Каспий, либо через Тургай в Арал, а далее в Каспий, что подтверждается как геологическими, так и биогеографическими данными (Гурьянова, 1939; Линдберг, 1955; Яхимович, 1962; Данилов, 1978, 1998).

Перечисленных противоречий вполне достаточно, чтобы подвергнуть сомнению правомочность ледниковой гипотезы. Существует и множество других вопросов, которые многократно высказывалось многими авторами (Пидопличко, 1951, 1954, 1956; Линдберг, 1955; Клоков, 1963; Васильев, 1963; Загорская и др., 1965; Афанасьев и др., 1979, Данилов, 1978. 1998; Удра, 1988; Чувардинский, 1998, 2001; Кузин, 2003 и др.) и пока не нашли удовлетворительного ответа в рамках ледниковой гипотезы.