Весна пришла в тугаи не сразу. Холода чередовались с оттепелями. Еще в марте были теплые дни, летали насекомые, петухи-фазаны кричали истошными голосами и хлопали крыльями.
Постепенно зазеленели деревья и трава, а когда на лохе появились крохотные желтые цветки, ветер понес во все стороны чудесный аромат. И он был так силен, что, казалось, в это время и не было больше запахов в тугаях и пустыне. В это же время неожиданно загудели деревья от множества крыльев маленьких песчаных пчелок, самых разнообразных мух, наездников, мелких жучков-пыльцеедов, бабочек. Вся эта разноликая армия ликовала и наслаждалась чарующим запахом сладкого нектара.
Серебристые листья лоха трепетали на ветру, а желтые цветки готовились завязывать будущие плоды. Но в цветках появились крохотные обитатели. Никто их не замечал, не обращал на них внимания. А они, совсем пигмеи, меньше одного миллиметра длиной, тонкие, стройные, с ярко-красной головкой и такого же цвета полосками на продолговатом тельце, крутились среди лепестков, забирались в кладовые нектара, вгрызались в сочную ткань, как раз в то место, где происходило таинство зарождения нового плода, зачатка будущего дерева.
Испокон веков приспособились эти крошки жить на этом дереве, не принося ему заметного вреда, и вот теперь почему-то набросились на него массой. Это были трипсы, они размножались с невероятной быстротой, и желтые цветки, израненные ими, тихо умирая, падали на землю, устилая ее сухими комочками.
Прошла весна. Отцвели цветы пустыни. В укромных местах под корой в щелках, в норках, в кубышках замерли молодые песчаные пчелки, мухи, наездники, бабочки на все долгое лето, осень и зиму, до следующей весны, до появления новых цветков на лохе. Над землей повисло жаркое летнее солнце. Дремали в зное тугаи, все пряталось в тень, и только ночью шелестела сухая трава и качались былинки от насекомых.