Туркестанская златогузка
Темные тучи, висевшие на западе, далекие раскаты грома и молнии постепенно приблизились к нам, пролился сильный ливень и испортил дороги. Ехать тяжело.
Бесконечно меняю скорость машины, манипулирую рычагами демультипликатора и включения переднего моста, виляю между лужами, проскакиваю трудные участки дороги. Но в одном месте коварный солончак схватил машину капканом. Кое-как выбираемся на сухое место и, заехав за ближайший холм, становимся на бивак.
В темноте летают какие-то белые бабочки, но после тяжелого пути нет сил узнавать, кто они такие. Утром вижу рядом с палаткой на кустиках таволги неподвижных ярко-белых бабочек. На их крыльях несколько маленьких черных и желтых пятен, спинка в длинных белых волосках. Сразу узнал бабочку-златогузку Euproctis kargalica, одного из серьезнейших вредителей деревьев и кустарников. Но здесь она немногочисленна и живет, быть может, многие тысячелетия в степи только на одной таволге и, наверное, отличается от своей родственницы.
Бабочки хотя и неподвижны, но заняты важным делом, не спеша, кладут яички, постепенно одевая их снаружи золотистыми густыми волосками, снятыми со своего брюшка. Зачем теперь они бабочке, когда скоро конец жизни! Кое-где на ветках видны только одни эти пушистые светло-желтые комочки-яйцекладки. Их хозяйки, закончив важное дело продолжения потомства, погибли, упали не землю.
В некоторых местах бабочки собрались вместе целыми скоплениями. Кое-кто из них надстраивает свои кладки яиц над кладками, которые уже изготовили их предшественницы.
Самцов мало. Вероятно, отлетались и погибли. Они тоже белоснежные, немного меньше самок, их брюшко тонкое, стройное, и на кончике тоже имеется небольшой пучок золотистых волосков. Усики у самцов желтые, перистые, сложные и изящные. Они являются важным органом чувств, который помогает им найти самок. Самцы, оберегая усики, прячут их под крылья во время дневного отдыха.
Я срезаю веточку с бабочками, втыкаю в землю: так она будет меньше колебаться от ветра. И принимаюсь фотографировать. Бабочек не беспокоят мои манипуляции, они даже не пытаются спасаться и прекращать свои дела. Они несъедобны, ядовиты, поэтому одеты в такую белоснежную мантию, которую заметно издалека среди темной зелени. Ни одна птица их не тронет, ни один зверь на них не позарится. Никому они не нужны. Если кто их тронет, то запомнит на всю жизнь. Неуязвимость сделала их такими бесстрашными и равнодушными к возможной опасности.