После развития гастреадного способа питания он оказался гораздо эффективнее, чем захват и переваривание нанопланктона покровом.
Трофическая роль покрова уменьшилась, что открыло возможность неточного воспроизведения исходного фенотипа клеток покрова и привело в итоге к разнообразию клеток покрова современных гастреад. Высказывалось, правда, мнение, что покров книдарий — многотканевое образование [Щелкунов, 1964]. Автор полагал, что миоэпителиальные клетки покрова есть уже мышечная ткань. Но в действительности совокупность таких клеток у гастреад — не ткань, а функциональная система. Понятие «ткань» предполагает не только функциональное, но и пространственное объединение элементов.
Но у книдарий миоэпителиальные клетки из покрова не выделены, а «перемешаны» с клетками иных типов. Электронная микроскопия подтвердила, что даже у медуз специализированных миоцитов нет [Наследов, 1974]; то, что при световой микроскопии выглядело выделенной мышечной тканью, в действительности оказалось лишь сократимой частью миоэпителиальных клеток. Понимание такого покрова как единой ткани единственно верное [Хлопин, 1946; Беклемишев, 1964].
Появление миоэпителиальных клеток привело к использованию реактивного движения и вытеснению ресничной локомоции. В результате исчез и апикальный орган.
Свойства гастродермы книдарий ставят более сложные вопросы. Ее специализация к пищеварению не способствует появлению миоэпителиоцитов, которые, тем не менее, здесь имеются. Движение животного, вообще говоря, могло быть обеспечено сократимостью только одного покровного пласта. Кроме того, клетки гастродермы имеют и реснички. Теория фагоцителлы и представления о предке генитопаренхимелле не запрещают вторичного появления здесь ресничек, но и не объясняют его. Данная неясность касается не только книдарий. Наличие в энтодерме и гастродерме у некоторых Eumetazoa воротничковых клеток [Беклемишев, 1964; Kerkut, 1960] серьезно затрудняет выделение Eumetazoa из паренхимелл любого вида.