До недавнего времени многие исследователи считали, что обширные пески Северного Прикаспия представляют собой морские глинисто-песчаные отложения, подвергшиеся древним и современным процессам развевания.
Такая точка зрения нашла отражение в работах геологов Н. А. Соколова (1884), И. В. Мушкетова (1895, 1896), С. А. Яковлева (1915), а в дальнейшем была разделена почвоведом И. Л. Щегловым (1930), изучавшим почвы и пески низового правобережья р. Волги (б. Калмыцкая степь).
Этот же взгляд на происхождение песков Каспийской низменности, со ссылкой главным образом на И. В. Мушкетова, повторялся в работах ботаников, лесоводов и агролесомелиораторов (Палецкий, Доктенек, Аверьянов, Савич, Готшалк, Орлов, Ходжаев, Худяков, отчасти Томашевский и др.), которые занимались изучением песков Северного Прикаспия, их закреплением и облесением.
Однако почвовед И. И. Томашевский (1929) в одной из своих последних работ, по-видимому под влиянием идей В. А. Обручева, С. С. Неуструева и Б. Б. Полынова, впервые высказывает предположение о значительной роли древнеаллювиальных процессов в формировании ландшафтов данных песков. В более четкой форме эту точку зрения И. И. Томашевский распространил на Нарынские пески.
«Есть основание предполагать, —писал он, — что некогда существовали на этой территории многочисленные речные протоки, впадавшие в обширный озерный бассейн, впоследствии высохший и превратившийся в огромный солончак—соленые грязи Хаки. Воды речных протоков несли «много песчаного материала и отлагали его в своих долинах. Получившиеся таким путем аллювиальные осадки подвергались энергичному развеванию и образовали бугристый рельеф поверхности водоразделов. На переработанных ветром аллювиальных осадках сформировались в последующее время песчаные почвы» (Томашевский, 1929).