Популяции учатся эволюционировать

Индивидуальный отбор поощряет тех из кукушек, кто способен находить наиболее глупых мухоловок. Среди мухоловок оставить потомство имеют шанс только умные.

Завершается процесс гибелью кукушек. Они истребили глупцов, а умные повыбрасывали их яйца из своих гнезд.

Раз кукушки существуют, значит индивидуальный отбор натолкнулся на преграду в лице группового отбора. Групповой отбор поощрял глупцов среди кукушек, тех, кто забывал место, где его выкормили, когда он был птенцом, и глупцов среди мухоловок, не способных отличить свои яйца от чужих. Разнообразие поведения и кукушек и мухоловок приобрело черты балансированного полиморфизма. Существование видов кукушки и мухоловки — условие стабильности биоценоза.

Но если предметом регуляции служат групповые свойства, включая пластичность, если сама мутабильность меняется в соответствии с требованиями устойчивости, разве не мог отбор в его высшей форме наложить печать и на характер возникающих изменений, приспособить саму изменчивость к наиболее вероятному ходу событий?

Определенные каналы могли открыться для изменчивости, иные пути могли оказаться закрытыми.

Если условия периодически меняются, если изменения среды в данное время похожи на изменения в прошлом, эта повторность сходного создаст благоприятные условия для самонастройки. Не только жизнь, не только изменчивость, сама эволюция становится благодаря существованию видов самонастраивающимся процессом. Успешно эволюционировать — это своего рода искусство. Нужно иметь врожденные способности, чтобы заниматься им. Но кое-чему, технике во всяком случае, можно и подучиться. Мы говорим обучение. Может быть, лучше сказать игра, где проигрыш — уничтожение.

Виды — это детские сады, школы, университеты, где популяции учатся эволюционировать. Педагогика этих учебных заведений должна составить новую отрасль биологии.

По аналогии с другими ветвями науки о жизни Джулиан Гекели [Huxley, 1942] предлагает назвать ее сравнительной революцией.