Роль элементарных факторов эволюции

В начале 30-х годов появились работы Ромашова и Дубинина, в которых давалась новая трактовка популяционно-генетических явлений и роли элементарных факторов эволюции (Дубинин, 1931, 1932; Ромашов, 1931; Дубинин, Ромашов, 1932).

В своем анализе они опирались на результаты популяционно-генетических исследований Четверикова и его учеников и на собственные экспериментальные данные. Кроме того, они осуществили специальные статистические эксперименты, преследовавшие цель моделирования динамики генных частот в популяциях под действием случайных факторов. Наряду с признанием мутаций и отбора как •эволюционных факторов авторы постулировали существование еще одного фактора перестройки генетической структуры популяций, названного ими «генетико-автоматическими процессами».

Взаимодействие между этими факторами они представляли следующим образом: «Вновь возникающие мутации тотчас же вовлекаются в сложное движение генного материала внутри вида, причина которого неотъемлема от самого факта размножения... Все сложное движение особей внутри вида, понимаемое в самом широком смысле этого слова, прямо отражается на генетическом строении вида и на судьбе единично возникающих мутаций. Всю эту группу важнейших процессов, анализ которых может быть проведен, исходя из положений теории вероятности, и которые протекают в основном вне прямой зависимости от действия естественного отбора, мы предложили назвать генетико-автоматическими процессами» (Дубинин, Ромашов, 1932, с. 53—54). И далее: «Только на основе итога прохождения генетико-автоматических процессов может, как правило, начаться действие естественного отбора» (там же, с. 54).

Близкие представления в те же годы развивали в Англии Фишер (Fisher, 1930) и в США Райт (Wright, 1931). Процесс изменения генных частот под действием случайных (стохастических) факторов был назван Райтом «генетическим дрейфом». Этот термин, эквивалентный понятию генетико-автоматических процессов, утвердился в мировой литературе.

Концепции, выдвинутые Дубининым и Ромашовым, а также Фишером и Райтом, вызвали острые дискуссии, которые не утихают и в настоящее время. Та последовательность событий, которая казалась указанным авторам вполне очевидной: мутационный процесс—генетический дрейф—отбор, теперь представляется иной. Накопился материал, свидетельствующий об апробации многих мутаций отбором непосредственно после их возникновения. Выяснены существенные механизмы поддерживания генетического груза мутаций в популяции. Да и самому генетическому дрейфу отводится теперь многими генетиками роль более скромная, чем та, которую ему первоначально приписывали.