Возникает вопрос, какие объекты очагового биоценоза (паразитарной системы) или их особенности следует брать в качестве основных индикаторов для целей ландшафтно-эпидемиологического районирования территории.
В методическом письме по ландшафтно-эпидемиологическому районированию туляремии, составленном Омским институтом природноочаговых инфекций (составитель О. В. Равдоникас, 1964), в качестве первого зоологического этапа при ландшафтно-эпидемиологическом районировании рекомендуется изучение эколого-фаунистических комплексов мелких млекопитающих, «учитывая значение отдельных видов в прокормлении иксодовых клещей — длительных хранителей возбудителя туляремии. Особенное внимание обращается на водяных крыс, узкочерепных полевок, обыкновенных полевок, домовых мышей, рыжих и красных лесных полевок, хомяков, зайцев и некоторых других», т. е. практически на всех позвоночных компонентов очагового биоценоза.
Возникает вопрос, есть ли в таких обширных исследованиях первостепенная необходимость, если учесть цель работы — эпидемиологическое районирование обслуживаемой территории?
При ландшафтной типизации очагов мы ориентировались на ведущих компонентов очаговых биоценозов, играющих основную эпизоотологическую и, как следствие этого, эпидемиологическую роль.
Водяная крыса, обыкновенная полевка и домовая мышь служат в пределах обширного ареала туляремийной инфекции как бы эдификаторами биоценозов различных типов природных очагов. Ориентировка на эти виды позволила выявить на территории несколько основных природных типов очагов, которые выдержали проверку времени и по-прежнему составляют основу классификации природных очагов туляремии в СССР.
Можно ли пользоваться этим принципом и при более дробном ландшафтно-эпидемиологическом районировании территории?
Обзор материалов убеждает, что и при ландшафтно-эпидемиологи-чеоком районировании территории по туляремии целесообразно ориентироваться на тех же ведущих компонентов очаговых биоценозов.